В конце 1893 года известное в российском промышленном мире Товарищество химических заводов «Ушков и Компания» начало строительство на окраине города Казани нового предприятия по выпуску серной кислоты. Стройка сопровождалась бурной и крайне противоречивой реакцией общественности, мало кого оставив равнодушным.
«Целый квартал Игумновой слободы, между Казанкой и полотном железной дороги, прежде представлявший остатки разрушенных пожаром и временем обывательских построек, возродился из пепла и застроился теперь громадными заводскими зданиями лабораторий и складов», — восторженно сообщал об этом корреспондент газеты «Казанский телеграф».
«Просим не разрешать строительства этого завода, опасного в санитарном и пожарном отношении», — телеграфировали в Петербург министру внутренних дел жители окрестных домов.
«Решаюсь ходатайствовать ускорение выдачи разрешения ввиду полной безвредности производства для окрестности», — писал ему же великий химик Д.И. Менделеев, влиятельный покровитель фабрикантов.
Еще не успев начать свою работу, предприятие уже оказалось в центре широкой общественной дискуссии между горожанами, промышленниками, чиновниками и учеными. Это было связано с тем, что просвещенные представители российского общества уже были хорошо знакомы с тем негативным влиянием, которое оказывают на окружающую среду заводы и фабрики, в особенности химические. В 1861 году Лион Плэйфер, британский ученый и политик, назвал загрязнение воздуха в промышленных городах Великобритании «всеобщей чудовищной неприятностью» («the monster nuisance of all»): действительно, в этот период оно становилось все более всеобщим и все более неприятным.
К концу XIX века в Англии, Франции и Германии уже произошел ряд крупных «сражений» между разными общественными группами по вопросам охраны окружающей среды от промышленного загрязнения. В результате в этих странах был, в общих чертах, намечен компромисс между экономическими и экологическими интересами, выработаны общие принципы экологической политики. В 1893 г. волна таких «сражений» дошла и до Казани, заставив местное общество искать свой собственный ответ на ряд важных вопросов: возможен ли обмен здоровья одних людей на коммерческую прибыль других, какой уровень промышленного загрязнения можно считать допустимым, и какие формы санитарного контроля над промышленностью являются наиболее эффективными?
Основание завода и его технологическое устройство
На момент основания химического завода в Казани, его учредитель — Товарищество «Ушков и Компания» — уже владело несколькими похожими предприятиями в деревнях Елабужского уезда Вятской губернии, которые пользовались дурной славой среди местных жителей и почетом среди российских предпринимателей. В 1893 г. на елабужские заводы, по распоряжению Морского министерства, прибыл Дмитрий Менделеев, который должен был работать там над созданием бездымного пороха. Разработав требуемую промышленную технологию и войдя в тесные отношения с Петром Ушковым, владельцем Товарищества, Менделеев ходатайствовал перед Министерством сначала об устройстве порохового производства в Елабужском уезде, а затем, получив отказ, — об открытии Ушковым нового предприятия рядом с Казанским пороховым заводом. Это предприятие должно было получить — и вскоре получило — крайне выгодный контракт на поставку Пороховому заводу серной кислоты.
Химический завод Товарищества «Ушков и Компания» (слева) и железнодорожный мост через р. Казанку
Российское законодательство тех лет требовало особого разрешения на открытие подобных производств в городах и в непосредственной близости от них. Благодаря заступничеству Менделеева, оно было дано самим Министерством внутренних дел. Но довольно быстро Казанский химический завод «оброс» несколькими другими производствами, которые, совершенно однозначно, не были законными и представляли опасность для местных жителей. Среди них было производство сульфата натрия из отходов порохового производства — «Получаемые с порохового завода бисульфаты, содержащие 40% кислоты, обжигаются в печах вместе с поваренною солью, причем выделяется из них излишек кислоты, и образуется сульфат»:
NaHSO4 + NaCl ?→ Na2SO4 + HCl
Упомянутый «излишек кислоты» представлял собой крайне токсичный хлороводород, часть которого использовалась для производства соляной кислоты, а другая свободно попадала в атмосферу. Помимо сульфата натрия, владельцы завода сочли возможным устроить в Казани также и производство белильной извести — реагента, который в те времена начал набирать большую популярность как в промышленности, так и в домашнем хозяйстве. Необходимая для производства известь была дешевой, а соляную кислоту, как было показано выше, завод мог получать в изобилии:
HCl + Ca(OH)2 → CaCl2 + H2O
По всей видимости, предприимчивый Петр Ушков (а с 1898 г. его наследники) начал тайком создавать в Казани замкнутый цикл химического производства по методу французского химика Николая Леблана. Его суть состояла в создании нескольких производственных линий, чтобы отходы одной служили сырьем для других. Благодаря коммерческой выгоде, в XIX веке этот метод широко распространился по всему миру.
Ранее Петр Ушков уже создал производство по методу Леблана в деревне Бондюга Елабужского уезда (ныне город Менделеевск Республики Татарстан), но с проведением в близлежащие города железнодорожных путей это предприятие, располагавшееся на берегу реки Камы, начало сдавать свои позиции на рынке. Показательно, что казанский химический завод был основан почти сразу же после того, как железная дорога дошла до Казани. По-видимому, промышленник рассчитывал на то, что в Казани ему удастся так же успешно закрывать глаза на экологические издержки производства, как у него это получалось в елабужских деревнях, но закономерно, что его сыновья впоследствии столкнулись с гораздо большим давлением со стороны общественности.
Экологическая ситуация вокруг завода
Апокалиптическую экологическую ситуацию, сложившуюся вокруг Казанского химического завода, во всей полноте позволяют представить многочисленные жалобы, поданные горожанами во все возможные инстанции. Первая из них была получена Казанской городской управой 2 июня 1900 г. Местные жители, подписавшие ее, сообщали:
Выделяемые газы не только приносят постоянный нашему здоровью вред, но и наши сады и крыши железные все испорчены, а Городской лес близ этого завода начал уже сохнуть испортиться. Об опасности в пожарном отношении мы уже и не говорим. Покорнейше просим возможно скорее принять все зависящие меры к устранению вреда от завода.
Вскоре Городская управа собрала комиссию для осмотра предприятия, в которую вошли представители самоуправления, врачи, практикующие технологи и профессора Казанского университета. Не доходя четырехсот метров до завода, они уже почувствовали «насыщение воздуха газами», несмотря на то, что ветер дул в противоположную сторону. Деревья на опушке городского леса потеряли листья и стояли с обнаженными ветвями. На самом заводе железная кровля практически разрушилась, но не от естественного износа, поскольку ей еще не было и восьми лет; кирпичные сульфатные печи были изъедены едкими газами до такой степени, что их можно было легко разобрать руками. Стены бревенчатого сарая, в котором хранились «бисульфаты» (NaHSO4), по словам членов комиссии, были больше похожи на мочало, а телеграфные провода, проходившие рядом с заводом (см. фото), позеленели и имели «странный голубой оттенок».
Весьма печальной была и ситуация в домохозяйствах горожан, которым не посчастливилось проживать рядом с химическим заводом: их самовары и столовые приборы темнели, на внешней стороне оконных стекол образовывалась густая черная масса. Довольно скоро они потеряли возможность вести сельское хозяйство, поскольку их курицы и пчелы умирали от вредных газов, плодовые деревья теряли листья, а единственный доступный водопой в расположенном неподалеку озере был испорчен.
Но, несомненно, самым важным среди всех негативных последствий химического производства было пагубное влияние на здоровье местных жителей. Они жаловались на постоянный кашель, головную боль и резь в глазах, вызванные наличием в воздухе едкого хлороводорода. Больше всего общественность была обеспокоена состоянием здоровья детей — наиболее уязвимой части населения: даже те из них, которые раньше не имели больших проблем со здоровьем, приобретали «бледный и болезненный вид».
В 1912 году думский врач А.О. Рясенцев провел сравнительное исследование заболеваемости людей в двух районах Казани: в Большой и Малой Игумновых слободах, где непосредственно располагался завод, и в соседней Адмиралтейской слободе. Как выяснилось, соседи предприятия до двух раз чаще страдали заболеваниями глаз и верхних дыхательных путей:
Как видно из приведенной ниже карты Казани, Адмиралтейская слобода действительно находилась дальше от завода, чем Игумновы слободы, но не настолько, чтобы там могло совершенно не ощущаться действие вредных газов. Тем не менее, в экспертных показаниях зачастую важны были не сами цифры — даже настолько «говорящие» — а их толкование, которое, в конечном итоге, оказалось весьма своеобразным.
Карта Казани XIX столетия. Игумновы и Адмиралтейская слободы — в левом верхнем углу
Разбирательство с заводом
Сразу после визита санитарной комиссии на завод Товарищества «Ушков и Ко» представители Городской управы написали обращение в Губернское правление с просьбой повлиять на заводовладельцев, самовольно начавших крайне вредное производство безо всяких на то разрешений. Первоначально казанский губернатор П.А. Полторацкий постановил закрыть незаконные виды производств, но в течение месяца его позиция изменилась на противоположную — по причинам, о которых, увы, можно только догадываться. В это же время Иван Петрович Ушков, владелец предприятия, поспешил уведомить Губернское правление, что сульфатное производство устроено так, что загрязнение окружающей среды с его стороны совершенно исключается. Вскоре Строительное отделение Губернского правления провело собственный осмотр завода, пригласив для этой цели других ученых, технологов и профессоров. Неудивительно, что выводы этой комиссии отличались от тех, которые были изложены в протоколе Городской управы:
При обнаруженном на сульфатном заводе устройстве, при правильном ведении работ, не предвидится опасности заражения продуктами, выделяющимися при сульфатном производстве, для окружающего воздуха, почвы и воды. Необходимо лишь время от времени делать анализы газов, поступающих в дымовую трубу, с целью определения хлороводорода, хлора и серного ангидрида.
Поток жалоб горожан на завод Товарищества «Ушков и Компания», тем не менее, не прекращался. В течение полутора лет Городская управа тщетно пыталась убедить Губернское правление в том, что нелегальные производства должны быть остановлены, но впоследствии стало ясно, что никакие научные аргументы не способны изменить позицию губернатора. В 1902 г. он сам подсказал членам Управы единственный оставшийся у них выход: обжаловать решение Губернского правления в Правительствующем Сенате и Министерстве внутренних дел. Скоро письма за подписью казанского городского головы Лебедева были разосланы в соответствующие инстанции.
Ожидание ответа потребовало длительного времени, но, на первый взгляд, результат того стоил. 13 октября 1903 года Хозяйственный департамент МВД постановил отменить решение Губернского правления и издать новое, руководствуясь, в том числе, и мнением представителей городского самоуправления. Лишь в 1906 г. увидел свет приказ Правительствующего Сената, где говорилось:
Положение дел, несомненно, обязывало губернское начальство, не ограничиваясь лишь некоторыми указанными <мерами>, выработать, при содействии сведущих людей, целый ряд точно определенных мер, выполнение которых оградило бы в должной мере жителей от вредного влияния сульфатного производства на заводе Ушкова. Между тем, Казанское губернское правление… разрешило сульфатное производство. Правительствующий Сенат определяет: постановление Казанского губернского правления отменить, постановить новое определение на точном основании приведенных выше указаний.
Но ни МВД, ни Правительствующий Сенат не заставили Губернское правление изменить свое решение. Запретив вредные нелегальные производства на короткий срок, в мае 1907 года оно снова разрешило их в виду неких вновь открывшихся обстоятельств. Поскольку экологическая ситуация вокруг производства после этого не изменилась, Городская управа опять обжаловала решение Правления в высших инстанциях, и снова одержала победу, но губернатор поступил так, как и в прошлый раз: выждав некоторое время, он разрешил Товариществу «Ушков и Компания» производить сульфат и хлорную известь, теперь уже под видом эксперимента.
Его результаты были обнародованы в 1912 году. Именно в этот период врач Рясенцев представил свою статистику заболеваемости населения казанских слобод, но эта статистика была им истолкована весьма странным образом: поскольку в момент сбора данных завод бездействовал, разница в уровне заболеваемости была вызвана другими причинами. Медик даже не предположил, что функционирование завода на протяжении многих лет могло привести к появлению у горожан хронических заболеваний, которые уже не зависели от непосредственного наличия в воздухе токсичных веществ.
Тем не менее, власти сочли это объяснение удовлетворительным, и завод еще 5 лет продолжал, в прямом и переносном смысле слова, отравлять жизнь обитателей близлежащих слобод. В 1917 году он, наконец, прекратил свое существование, но не в результате революции: он сгорел в августе при пожаре, начавшемся на соседнем Пороховом заводе.
Почему казанцам не удалось добиться закрытия завода?
Итак, казалось бы, у казанского городского общества было все необходимое, чтобы добиться успеха в противостоянии с промышленниками: активная гражданская позиция, профессиональное представительство, поддержка Правительствующего Сената и Министерства внутренних дел. Тем не менее, 24 года их борьбы за чистую окружающую среду не увенчались успехом. Что стало причиной их поражения?
Несовершенство законодательства. В конце XIX — начале ХХ века в России все еще действовала устаревшая норма законодательства, в своем первоначальном виде принятая в 1802 году: «Фабрик и заводов, вредных чистоте воздуха, в городах… строить не дозволяется». Эта же норма предписывала переносить их на свободные места в окрестностях города, выдаваемые беспошлинно. Разумеется, подобные требования не соответствовали времени и на практике были почти нереализуемы. В середине XIX столетия Министерство внутренних дел приняло временную меру — разрешило оставлять подобные заводы и фабрики в городах «под строгим наблюдением, чтобы заведения сии не причиняли какого-либо вреда городским жителям». Как водится, эта временная мера оказалась на удивление постоянной и просуществовала вплоть до 1917 года. Осуществлять контроль предписывалось Губернским правлениям, что предоставляло прекрасную возможность принятия выгодных ему решений. Поскольку далеко не все участники конфликта могли разобраться в сложной научной аргументации, создать иллюзию обоснованности собственной позиции было нетрудно.
Проблемы политической системы. Общеизвестно, что конец XIX — начало ХХ века были периодом кризиса политической системы Российской империи, который стал одной из причин Великой российской революции. Этот кризис проявлялся, в том числе, во взаимодействии между центром и регионами, а также в практике реализации общероссийских законов в отдельных губерниях. Как видно из истории с казанским химическим заводом, губернаторы могли безнаказанно игнорировать распоряжения высших органов власти, и требования промышленного законодательства нередко применялись ими избирательно — что зависело, не в последнюю очередь, от их личной заинтересованности в развитии того или иного предприятия.
Недостаточный уровень развития гражданского общества. Применим ли к дореволюционной России термин «гражданское общество»? В последние годы этот вопрос является одним из самых обсуждаемых в области российской истории. У исследователей сложились разные мнения на этот счет: Джозеф Брэдли полагает, что российское гражданское общество в своем развитии практически не уступало европейским странам, Лутц Хэфнер утверждает, что можно говорить лишь о местных обществах, складывавшихся вокруг отдельных региональных центров. Действительно, случай с казанским химзаводом показывает, что в Казани имелся ряд гражданских активистов, готовых бороться за чистоту окружающей среды, но в своей борьбе они были преимущественно одиноки. Взаимодействие с центральной властью происходило чрезвычайно медленно; каких-либо общероссийских демократических институтов, которые могли бы оказать деятельную поддержку региональным сообществам, в тот период не существовало.
Вследствие всех указанных причин, казанское городское сообщество попросту не имело механизмов для реализации своего права на чистую окружающую среду, которое даже не было должным образом закреплено. Тем не менее, опыт, который был получен в этом многолетнем конфликте, не прошел бесследно, и способствовал в дальнейшем формированию комплексного экологического законодательства.
Литература:
Виноградов А.В. Казанский завод Товарищества «Ушков и Ко»: воздействие на окружающую среду и здоровье населения // Ученые записки Казанского университета. Серия Гуманитарные науки. — Т. 155. — Кн. 3. — Ч. 1. — С. 87-92.
Давыдов А.Н. Борьба вокруг экологических последствий предпринимательской деятельности в Московском промышленном районе в начале ХХ в. // Вестник РУДН. Серия «История России». — №1(5). — С. 116-125.
Historical Pollution. Comparative Legal Responses to Environmental Crimes / Ed. by Francesco Centonze, Stefano Manacorda. — Cham: Springer International Publishing AG, 2017.